ядвига иркутск

. Может мы сумасшедшие?

Люди сидят в тепле и уюте дома у телевизоров, а что тут делаем мы?

Скальные глыбы давят молчаливым тысячилетним авторитетом. Костёр в "кармане тролля" разгорается. Сначала то с одной стороны, Показать полностью. то с другой из-под веток выскакивают язычки пламени, и вот уже всю горку охватывает страшная, но до одури красивая, сила всепоедающего огня. Подбрасываешь еще несколько сухих палок. Искры вылетают из костра, словно напуганные воробьи из кормушки и так же из глубин твоего разума начинают лететь мысли. Все-таки этот мир создан не для людей, как ни странно, но и люди почему-то не созданы для мира. Не успев покончить с одной войной, новую затевают. Всё выясняют, кто сильней, умней, хитрей. Всё примеряют, у кого чего больше, кто богаче и на сколько. Юлий Цезарь живущим сегодня в подметки — и то не годится. Сейчас почти все говорят одно, думают другое, мечтают о третьем, а делать вообще ничего не собираются. Всё больше учат, как и что делать надо, как по их мнению, лучше будет. А на вопрос «кому лучше?», молчат. Нет, люди этот мир только портят. Костерок окреп, уже уверенно трещит сушняком и искрит во влажном воздухе. Зачем тебе это надо? Много раз ты задавал себе этот вопрос и не мог ответить. И вправду — зачем? Наверное, все же это просто Жизнь. Настоящая жизнь, где нет места пустой суете, надуманным, мелочным, гнилым проблемам. Пусть где-то в далекой дали — вонь и сутолока городов, за чертой разумного — настороженность и недоверие, когда в людях видишь скорее врагов или соперников, чем друзей. Здесь — Жизнь в своем самом честном проявлении. Как в храме пред иконами. Все просто и честно. Здесь нет ни званий, ни чинов, ни возраста. Нет блудливых улыбок чинуш, вещающих о любви к Родине. Никто не плюнет в спину, а правду скажут в глаза.Ты только здесь и живешь в полную силу, отдавая всего себя этой многим не понятной деятельности. И каждый год, задыхаясь от рутины и серой повседневности, ты ждешь этого глотка жизни, ты мчишься сюда, в тайгу. Чтобы пожить. Именно пожить. Хоть два-три дня. Лишь бы хлебнуть жизни. Настоящей. Без шелухи и грязи. Все-таки этот мир создан не для людей, как ни странно, но и люди почему-то не созданы для мира. Не успев покончить с одной войной, новую затевают. Всё выясняют, кто сильней, умней, хитрей. Всё примеряют, у кого чего больше, кто богаче и на сколько. Юлий Цезарь живущим сегодня в подметки — и то не годится. Сейчас почти все говорят одно, думают другое, мечтают о третьем, а делать вообще ничего не собираются. Всё больше учат, как и что делать надо, как по их мнению, лучше будет. А на вопрос «кому лучше?», молчат. Нет, люди этот мир только портят. Костерок окреп, уже уверенно трещит сушняком и искрит во влажном воздухе. Зачем тебе это надо? Наверное, все же это просто Жизнь. Настоящая жизнь, где нет места пустой суете, надуманным, мелочным, гнилым проблемам. Пусть где-то в далекой дали — вонь и сутолока городов, за чертой разумного — настороженность и недоверие, когда в людях видишь скорее врагов или соперников, чем друзей. Здесь — Жизнь в своем самом честном проявлении. Как в храме пред иконами. Все просто и честно. Здесь нет ни званий, ни чинов, ни возраста. Нет блудливых улыбок чинуш, вещающих о любви к Родине. Никто не плюнет в спину, а правду скажут в глаза.Ты только здесь и живешь в полную силу, отдавая всего себя этой многим не понятной деятельности. И каждый год, задыхаясь от рутины и серой повседневности, ты ждешь этого глотка жизни, ты мчишься сюда, в тайгу. Чтобы пожить. Именно пожить. Х" style="width: 100%; height: 100%; margin: 0 0% 0% 0;" > ЗАКЛЮЧЕННАЯ № 30. Как это было на самом деле – не узнает уже никто. Словно морской прибой, время слизывает песочные следы человеческих судеб, трагедий, невзгод. Давно уже перешли в мир иной все участники этой запутаннейшей, драматической истории. Все, что осталось нам, – лишь пожелтевшие от времени документы. Что в них правда, что вымысел – можно только гадать. Документы (как, впрочем, и история) пишутся людьми. И не всегда люди эти заинтересованы в правде. Тем паче, если речь идет об именах, которые известны всему миру… Дзержинский. Трудно найти фамилию, более непривычную для русского уха. И в то же время она совершенно не режет слух. В коммунистических «святцах» обедневшему шляхтичу Феликсу Дзержинскому было отведено совершенно особое место. Даже на фоне иных канонизированных вождей, «житие» Дзержинского выделялось какой-то особенной святостью и аскетизмом. Ни один другой вождь не обладал таким сонмом официально утвержденных эпитетов. Разве скромный образ «всесоюзного дедушки» Калинина может сравниться с великолепием Дзержинского? «Железный Феликс», «рыцарь без страха и упрека», «пролетарский якобинец», «друг детей», «совесть партии» и прочая, прочая. Даже про Ленина, с его возведенной в постулат скромностью, не писали, что он спал прямо в кабинете, на жесткой кушетке, укрывшись солдатским одеялом. В обязательном порядке чеканный профиль со шкиперской эспаньолкой висел в каждом милицейском или чекистском кабинете – на всех просторах необъятной страны. Но удивительная вещь: когда десять лет назад историки бросились сдирать позолоту с недавних божков, когда вспомнили и раскопали о каждом столько, что прах их, наверное, вихрем завертелся в могилах у Кремлевской стены, даже тогда имя Дзержинского осталось стоять особняком. Никто не в силах был опровергнуть ни его аскетизма, ни фанатичной преданности делу. Конечно, Дзержинский, как и любой исторический персонаж, был фигурой противоречивой. На одной чаше весов – и солдатское одеяло, и жесткая кушетка в кабинете, и комиссия по делам беспризорных. На другой – красный террор, массовые расстрелы и первые концлагеря. Именно Дзержинский создал поразительную по своей мощи и профессиональности систему, равной которой не знала еще Россия. Создал в кратчайшие сроки. В условиях всеобщей разрухи и Гражданской войны. Не прибегая к услугам профессионалов: силами вчерашних рабочих и недоучившихся студентов. Он ушел из жизни в 1926-м, не увидев ни кровавого молоха 1937-го, ни своих друзей и соратников, спущенных в подвалы Лубянки. А дожил – увидел бы?

Не отправился бы вслед за ними – теми, с кем создавал ВЧК? Кедровым[79], Петерсом[80], Манцевым[81]?

Дзержинский – польский шпион. Почему бы и нет?

Время аскетов и романтиков кончилось еще в 20-х. Наступила эпоха бездумных исполнителей, винтиков гигантской машины, им самим же и созданной. Машины, которая едва не расправилась с ним – уже мертвым, но предпочла ограничиться лишь его родней… Сама жизнь преподносит иной раз такие удивительные совпадения, что ни один сочинитель не в силах до них додуматься. Кроме разве что неведомого нам небесного сочинителя, который будто бы смеется над родом человеческим… …20 декабря – этот день бойцы невидимого фронта по-прежнему считают своим профессиональным праздником. С недавнего времени он отмечается официально – как День работника органов безопасности. Впрочем, между собой, на Лубянке именуют его постарому – Днем чекиста. И названием этим, и датой рождения спецслужбы обязаны вполне конкретному человеку: Дзержинскому. Именно Дзержинский, выступая на заседании Совнаркома, предложил создать специальный орган по защите революции. Совнарком идею принял и согласился с предложенной Дзержинским структурой нового ведомства, которую – опять же по его инициативе – назвали ВЧК: Всероссийской чрезвычайной комиссией по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Первым председателем ее стал, естественно, Дзержинский… Пройдет совсем немного времени, и эта диковинная поначалу аббревиатура прогремит на всю страну. Да что на страну – на весь мир. И как бы потом ни переиначивали ее – ГПУ, ОГПУ, НКВД, НКГБ – новоязовское определение «чекисты» навсегда закрепится за соратниками и продолжателями дела Дзержинского, власть которых к середине 30-х станет поистине безграничной… Чем сильнее раскручивался маховик репрессий, тем активнее официальная пропаганда раздувала культ «вооруженного отряда партии». В газетах публиковались статьи о героях-чекистах. Регулярно появлялись указы об их награждениях. Фильмы, книги, песни – это был, как сегодня выразились бы, мощнейший «пиар». Своего апогея он достиг в 1937-м, когда День чекиста, бывший до этого скорее внутриведомственным праздником, впервые широко отметили, как общенациональное торжество. И не беда, что большинство из тех, кто съехался 20 декабря в Большой театр, – где еще, как не на главной площадке Союза должны было пройти торжества, – уже через год переедут из своих кабинетов в подвалы. Праздник продолжался. Новые герои приходили на смену старым, низверженным. И в 38-м, и в 39-м – страна не уставала славить своих защитников и их железного карбонария – Феликса Эдмундовича Дзержинского. По иронии судьбы, именно с этого знаменательного дня – 20 декабря 1939 года – и стали отсчитывать свой ход удивительные события, которые закончились арестами для двух людей, носящих фамилию «рыцаря революции», и едва не приведшие к расправе над самим Дзержинским. И неважно, что Феликс вот уже 13 лет как лежал на Красной площади. В спектаклях, которые ставили лубянские режиссеры, места хватало всем: и мертвым, и живым… Впрочем, нет: 20 декабря начался лишь первый акт нашей истории, в которой, словно в плохом детективе, переплелись самые невероятные человеческие судьбы и страсти. Были здесь и наследники Дзержинского (как родные, так и благоприобретенные). И профессиональные рецидивисты. И таинственные шпионы. Один из самых знаменитых столичных грабителей и племянница «рыцаря революции» – сюжет, по своему драматизму мало чем уступающий «Ромео и Джульетте». Но не будем забегать вперед, ведь по законам драматургии первому акту предшествует, как правило, хотя бы пятиминутный пролог. Здание это – в самом начале Кузнецкого моста – хорошо известно москвичам. Оно существует и по сей день. Правда, теперь его украшают две громадные таблички, извещающие, что здесь, в доме 22, расположена приемная ФСБ, куда любой гражданин вправе – днем ли, ночью – прийти для сигнализирования. А раньше никаких табличек тут не было. Только неприметный звонок возле двери, надавив на кнопку которого, человек словно попадал за ворота чистилища. Все равно, что игра в русскую рулетку: неизвестно еще, кого посадят – того, на кого ты доносишь, или тебя самого. А может, для массовости – и всех чохом. Но, видно, нечего было бояться этой женщине, коли решилась она переступить порог такого мрачного дома. Звали ее просто и безыскусно: Елена Павлова. 38 лет, беспартийная, уроженка города Вильно[82], иждивенка племянника. «3-го октября (1937 г. – Примеч. авт.) пришла в приемную Павлова Елена Николаевна, прожив. по адресу: 2-я Мещанская, уг. Напрудного пер.,.97, кв. 133, и заявила, что сестра Феликса Эдмундовича Дзержинского – Ядвига Эдмундовна, прожив. Чистые пруды, Лобковский пер.,. 2, кв. 48, всегда высказывается антисоветски, ждет войны и поражения большевиков. Всегда хорошо высказывается о Ягоде. Ее дочь Лашкевич Ядвига Генриховна, а сейчас опять носит фамилию Дзержинская, рассказывала, что ее мать выпустила из-под ареста видного шпиона польского, за что Ф. Э. Дзержинский хотел ее расстрелять, но она, Лашкевич, упросила Ф. Э. не делать этого, на что он дал согласие, и выслал Ядвигу в Новороссийск в ссылку. Ядвигу Эдмундовну постоянно посещают темные люди. Не дождется, когда она будет в Польше, где ей обещали за отпущенного шпиона поставить памятник. Сын ее – польский офицер, с ее слов, был правой рукой Пильсуцкого[83] (так в документе. – Примеч. авт.), фамилия его Кушелевский…» – Вы понимаете, что, если ваши сведения не подтвердятся, вам придется за это ответить? Павлова взгляда не выдержала, уткнулась глазами в пол, принялась разглядывать носки ботинок: – Мне нет смысла врать. Если кто враг нашей Родине, то мне неважно, кто он есть. Я и раньше хотела сообщить, еще в 33-м, но сказали, что нельзя трогать фамилию Дзержинского, потому что Ядвигу опекает Ягода и Ягода меня за это может выслать. Я тогда поверила, а теперь поняла, почему: Ягода был врагом. Она оторвала взгляд от ботинок, посмотрела наверх – на портрет Дзержинского, который украшал стену: – Ягода – враг. И семейка эта вражья, Ядвига еще до революции распутничала. Но если один враг покрывает других – значит, неспроста это. Так ведь?

– Году в 1932-м или 1933-м мы с Ядвигой шли по улице и встретили каких-то мужчин, ее знакомых. Они по-немецки поговорили, о чем вот только – не поняла. Я потом спросила, та сказала, что это немецкие инженеры… Рассказывала мне, что была у Бухарина, что ее Ягода очень любит. Даже дал ей для выучки пианино. И комнату дал со всей обстановкой казенной, а она дочери отдала зеркальный шкаф взамен ее старого, простого, чтобы после смерти чекисты назад не забрали… Еще говорила, что за убийство такого хама, как Киров, страдает идейный Николаев и как хорошо было бы его спасти, потому что ГПУ – это застенок… Вместе с дочкой ждет – не дождется, когда война начнется, всякую мразь защищают. За деньги на все готова, но всегда именем брата прикрывается. Так обидно!

– глаза Павловой бешено блеснули, а в голосе появились металлические нотки: – Обидно, что жизнь отдаешь за нашу богатую Родину, за великого Сталина, для которого все равны, а вот меня, какую-то Павлову, никуда без пропуска не пустят, везде проверят, прощупают… А ей, змее, все открыто, все ей верят, потому что она Дзержинская, хотя ее фамилия, на самом деле, была Кушелевская, а дочери – Лашкевич, и никакие они не Дзержинские, а враги. Чекист слушал без эмоций, не перебивал, только карандашом делал какие-то пометки. – Хорошо, я вас понял, – он протянул Павловой лист бумаги: – Изложите письменно все, что вы сейчас рассказали. Желательно – поподробнее. «Дополнительно сообщаю, что адрес Ядвиги Генриховны Лашкевич, которая сейчас носит фамилию Дзержинской – Потаповский пер № 9/11, кв. 21, где она проживает с двумя дочерями-близнецами 19 лет. Сестра Ф. Э. Дзержинского – Ядвига Эдмундовна и ее дочь обе говорили, что Дзержинский был устранен Сталиным, что вместо тела Ленина в мавзолее лежит восковая кукла (последнее дочка говорила, а также, что ГПУ это застенок) и другие нелепые контрреволюционные высказывания. Они ненавидят коммунистов, а старуха мечтает уехать в Варшаву». Он был красив, этот Борис Венгровер. Блестящие черные волосы, миндалевидные, с поволокой, глаза, чувственные, ярко очерченные губы. Ей было достаточно одного только взгляда, чтобы понять это. Слава Богу, в мужской красоте и мужчинах вообще племянница «железного Феликса» разбиралась преотлично. Одних только официальных браков за спиной осталось у нее четыре штуки. К своим 38-ми Ядвига не утратила еще женской привлекательности. Она знала, что по-прежнему нравится мужчинам – в особенности тем, кто моложе ее, – и никогда не упускала возможности лишний раз убедиться в этом. Вот и теперь Ядвига отметила тот особый, оценивающий взгляд, который исподволь бросил на нее новый знакомый. Взгляд, который был ей так хорошо знаком. Она ненароком, проходя мимо зеркала, взглянула на свое отражение, поправила прическу. Что ж, очень даже еще ничего. Улыбнулась сама себе и вошла в комнату, где в ожидании чая беседовала о чем-то молодая компания. Две ее дочери – Зося и Ядя. Их приятель Изя Дворецкий, студент-юрист. И ОН: земляк Изи по Иркутску, которого тот впервые привел в их дом. Борис. – Не скучаете? – Ядвига постаралась произнести эту ничего не значащую фразу как можно формальнее, чтобы ничем не выдать охватившего ее волнения. – Ну что вы, Ядвига Генриховна, – Изя немедленно вскочил, церемонно пододвинул к ней кресло. – Обсуждаем последние новинки кино. Только что вышел мировой фильм – «Волга-Волга». Не смотрели? Сказала – и украдкой бросила взгляд на Бориса. Тот ухмыльнулся, качнул головой, но промолчал. Вместо него пас принял галантный Изя: – Как вам не стыдно, Ядвига Генриховна. Всем бы так выглядеть. Мы как раз об этом только что говорили. Правда, Борис? – Правда, – Борис не мигая посмотрел ей в глаза. На какое-то мгновение их взгляды встретились, но тотчас она отвела взор в сторону, чувствуя, как становится ей жарко. Пробормотала что-то несуразное, отшутилась и при первой же возможности метнулась в кухню. «Нет, этого не должно быть, – говорила она себе. Серьезная, немолодая уже женщина. Племянница человека, которого знает весь мир. И какой-то мальчишка, ровесник ее дочерей. Что может у них быть общего?» И в то же время воображение рисовало одну сцену ярче другой, и чувство стыда забивалось иным, казалось, давно уже забытым чувством, когда тягуче сосет под ложечкой, а сердце бьется так учащенно, что вотвот вылетит из груди. – Знаете, Ядвига Генриховна, когда я смотрел на портреты вашего дяди, то всегда удивлялся: почему господь наделил мужчину такой красотой?

Но сегодня увидел вас, и мне все стало ясно… Вы удивительно похожи на Феликса Эдмундовича. – Да, мне многие об этом говорили, – она отвернулась куда-то в сторону, только чтобы не увидел он, как радостно блеснули глаза и вспыхнули багрянцем щеки. Из показаний арестованного Израиля Дворецкого (26 марта 1940 года): «В 1937 году мой знакомый по месту жительства Борис Высоцкий, ныне осужденный за хулиганство, познакомил меня с семьей племянницы Феликса Эдмундовича Дзержинского – Дзержинской Ядвиги Генриховны. Бывая в доме Дзержинских, я ухаживал за ее старшей дочерью Ядей. В конце 1937 года или начале 1938 года из Иркутска в Москву приехал мой бывший преподаватель физкультуры по школе в Иркутске Борис Венгровер, которого я тогда познакомил с семьей Дзержинских, и он быстро вошел в доверие этой семьи, став в том доме своим человеком». Гостеприимная квартира в Потаповском переулке всегда была открыта для молодых гостей. Сама Дзержинская шутливо, по образу и подобию Толстого, называла ее салоном, отведя себе скромную роль Анны Павловны Шерер. Она не только не имела ничего против того, чтобы в их квартире собирались интеллигентная молодежь, но даже, напротив, всячески это приветствовала. Обе дочери подросли, невесты на выданье, да и себя хоронить она еще не собиралась. Ребята все как на подбор были интересные, ершистые, яркие. В их кругу Ядвига словно сбрасывала груз прожитых лет. Изя Дворецкий – ухажер Зоси – учился в юридическом институте прокуратуры. Витя Медведев и Абраша Эпштейн – в энергетическом. А вот – Борис… Несмотря на то, что он стал частым гостем в их доме, понять его до конца Ядвига, сколь ни старалась, никак не могла. Вроде парень как парень: веселый, компанейский, неглупый, но нет-нет, да проскользнет в нем нечто такое, что разительно отличало его от остальных завсегдатаев «салона» – мальчиков из приличных московских семей. Какая-то непонятная внутренняя сила таилась в нем, и иногда Ядвига в свои тридцать восемь чувствовала себя рядом с ним несмышленой девчонкой, хотя по возрасту он почти годился ей в сыновья: к моменту знакомства минуло Борису только лишь двадцать три. С этим человеком была связана какая-то тайна – страшащая и притягательная одновременно. Сам он говорил, что работает учителем физкультуры – однако почему-то никогда не имел недостатка в деньгах. И песни под гитару пел какие-то странные, незнакомые: про молоденьких парнишек, оторванных от дома. Про тягостную неволю. Про «зеленого прокурора» – тайгу, которая всегда укроет лихих ребят от погони. Ядвига как-то спросила его, где он научился этим песням, знакомым ей только по фильму «Путевка в жизнь», но Борис отшутился. И Яде, дочке ее, за которой ухаживал, тоже ничего не ответил, а вместо этого взял гитару и жалостливо спел про то, что в детстве носил «брюки клеш, соломенную шляпу, в кармане финский нож». Впрочем, по наивности своей Ядвига относила эти песни на счет юношеской тяги к романтике и мальчишеского фрондерства. Ее вполне удовлетворили объяснения Изи Дворецкого – он-то знал Бориса много лет, еще по Иркутску, – что тот зарабатывает на хлеб какими-то комбинациями и коммерцией. Изя улыбнулся – той же многозначительной улыбкой, что и Борис (вообще, она заметила, что остальные мальчики стараются подражать Борису и в манерах, и даже в интонациях, инстинктивно чувствуя в нем вожака). Сказал по-бендеровски: Все-таки интересно устроена жизнь. То, что вчера еще считалось позорным клеймом, сегодня, в одночасье, превратилось в достоинство… Когда на перепутье веков – в 1900 году – Ядвига Гедройц появилась на свет, никаких преимуществ родство с Феликсом Дзержинским ни ей, ни тем более ее матери – Ядвиге-старшей – не сулило. Даже напротив: к этому моменту Дзержинский дважды уже арестовывался и дважды бежал, и имя его вкупе с приметами хорошо было известно полиции на всех просторах Российской империи. Вряд ли, конечно, ощущала она на себе изъяны родства с государственным преступником и смутьяном – это потом соратники и наследники ее дяди станут рубить под корень «вражье семя», отправлять в лагеря целые родовые кланы, даже юридический термин специально придумают – «ЧСИР» – член семьи изменника родины. Но и особого удовольствия родство такое наверняка не доставляло. Сомневаюсь, чтобы в предреволюционные годы родственники гордились бы Дзержинским. Все они – а в семье Дзержинского было семеро братьев и сестер – жили спокойной, размеренной жизнью, не помышляя ни о каких революциях. Один брат – Станислав – мирно трудился чиновником в банке. Другой – Казимир – инженером в Люблине. Третий – Игнатий – учительствовал в Варшаве. Владислав был врачом. Сестры сидели замужем, воспитывали детей. Как могли относиться они к фанатичному Феликсу, который то и дело бежал из очередной тюрьмы (из двадцати лет революционной деятельности одиннадцать он провел в неволе)?

С сочувствием, не более того: это был их крест. Раскиданные по разным городам, с братом общались они только тогда, когда в очередной раз оказывался он за решеткой. Широко известна переписка Феликса с его старшей сестрой Альдоной. И другая сестра, Ядвига, мать нашей героини, от брата никогда не отказывалась. Впервые Ядвига-младшая увидела своего дядю в 1906 году. На один вечер, в промежутках между арестами, он заехал к ним в Вильно. Только попрощался, и тут же на квартиру нагрянули жандармы. Ей было тогда всего шесть, толком и запомнить не смогла даже своего опального родственника. Вновь встретились лишь через десять лет, да и то – разве можно было назвать это встречей?

Весной 16-го мать взяла ее собой в Московскую судебную палату, на процесс. Дзержинского приговорили тогда к 6 годам каторги, но и года не прошло, как случилась Февральская революция. Восторженная толпа ворвалась в Бутырскую тюрьму: словно по Пушкину – «…и свобода вас встретит радостно у входа». В чем был – в арестантской робе – прямо из камеры Дзержинский поехал на митинг. Оттуда к Ядвиге – единственно родному человеку в Москве, в тесную комнатенку, которую та снимала в Замоскворечье, в переулке с малопривлекательным названием – Кривой. Первое время там, в Кривом переулке, он и жил. А потом наступил октябрь, и оказалось, что родственные узы с Феликсом Дзержинским таят в себе неслыханные блага: так бухгалтер из Пинска узнает, что в Америке помер его двоюродный дедушка, о существовании которого он раньше и не подозревал, – и за неимением иных наследников оставил ему миллион… От рождения Ядвига-младшая получила фамилию Гедройц: каких уж трудов стоило матери записать ее так – одному Богу известно, ибо отца своего Ядвига в глаза никогда не видела. Знала лишь, что существовал такой Генрих Гедройц – вроде бы князь, – ради любви к которому мать бросила своего прежнего мужа – богатого польского помещика Кушелевского. Но в последний момент князь жениться раздумал и вообще исчез в неизвестном направлении. Поначалу две Ядвиги – мать и дочь – жили в Вильно. С приходом войны, не дожидаясь немцев, бежали в Москву. Мать пошла заведовать прачечным цехом. Дочь поступила на курсы фельдшериц. Как только Ядвиге-младшей исполнилось шестнадцать, мать немедленно обвенчала ее с очередным поляком – инженером Юзефом Лашкевичем, но уже через несколько недель та, сбежав от супруга, вернулась обратно. Что сталось с ее первым мужем, Ядвига никогда больше не интересовалась. Это, впрочем, не помешало ей записать на Лашкевича двух дочек-близняшек, появившихся на свет в 19-м. Как признавалась она потом, их настоящим отцом был чекист (кто же еще!) – старший следователь ВЧК Ротенберг[84] – впоследствии председатель Крымского ГПУ. К этому времени обе Ядвиги стараниями Дзержинского жили уже в отдельной квартире. Мать работала в канцелярии МЧК. Дочь – мелким клерком во ВЦИКе. В 24-м году Ядвига-младшая во второй раз выходит замуж за простого шофера-армянина. И снова неудачно. Не прожив и года, «молодые» расходятся. Не лучше складывается и личная жизнь матери. Арестовывают ее очередного мужа – сотрудника церковного отдела ВЧК Филиппова, но после ее заступничества – вот она, магическая сила фамилии – выпускают. Из ЧК Филиппов увольняется, основывает какое-то юридическое бюро, однако в 24-м его забирают опять, ссылают в Ярославль. Ядвига-старшая посылает Филиппову развод. Отныне – она снова носит девичью фамилию, которая действует лучше любого пропуска. Через несколько лет наша героиня Ядвига Лашкевич (кроме досадных воспоминаний, от первого мужа ей в наследство осталась и его фамилия) тоже станет Дзержинской. На дворе 31-й год. Уже пять лет, как она заведует делопроизводством в поликлинике Наркомата обороны. Военная форма ей к лицу. «Это произошло месяцев за 6 до оформления брака с Ивановым, – через 9 лет покажет она на допросе. – Стали обсуждать вопрос, почему я Лашкевич, говорила я об этом с матерью, но сначала ничего не решили. А потом вмешалась Елена Николаевна Павлова – тетка Иванова – и стала всячески доказывать, что мне обязательно надо взять фамилию Дзержинская». Елена Николаевна Павлова?

Уж не та ли это Павлова, что в 37-м пойдет доносить на мать и дочь Дзержинских? Да, она самая. Впрочем, это произойдет гораздо позже, уже после развода с чертежником Ивановым. Пока же Павлова о таком повороте событий и не помышляет. Всеми правдами и неправдами она мечтает породниться с такой уважаемой семьей, потому-то и уговаривает Ядвигу взять знаменитую фамилию. В самом деле: Ивановых в Союзе – пруд пруди. Дзержинских – раз, два и обчелся. Предприимчивая тетка даже пытается добиться, чтобы новый муж, при регистрации, взял фамилию жены, но Ядвига-старшая ревностно оберегает честь династии. Она звонит в ЗАГС и требует ни при каких обстоятельствах не присваивать мужу жениной фамилии. Разумеется, служащие не в силах ослушаться: одно упоминание «железного» имени действует на советских людей магнетически. Но и этот брак тоже просуществует недолго. В 35-м Ядвига – уже уволившаяся по инвалидности: у нее нашли туберкулез – расстается с Ивановым и тут же выходит замуж за некоего безработного врача Старостина, с которым не проживет и трех месяцев. Она вновь пытается войти в ту же реку – возвращается к Иванову, но через год они расходятся. Теперь уже – навсегда. Последним по счету, пятым ее супругом стал цыганский певец Савельев. И снова – тот же сценарий: пара месяцев совместной жизни и – сразу расставание. …Я так подробно рассказываю о запутанных перипетиях женской судьбы Ядвиги Дзержинской, чтобы читатель по достоинству сумел оценить некий инфантилизм нашей героини. При тех возможностях, которыми обладала она, любой другой смог бы без особого труда добиться завидного положения в обществе. Это для таких, как она, делалась революция, и если вчерашние крестьяне становились академиками, то уж перед племянницей самого Дзержинского все дороги были открыты. Как в детской считалке: чего хочешь – выбирай. Но нет, она предпочитает мерно плыть по течению. Ни учеба, ни служба – не прельщают Ядвигу. Ее вполне устраивает роль племянницы рыцаря революции, дающая гарантированно спокойную жизнь. К чему пришла она к своим 39-ти?

Чего добилась? Что осталось у нее за спиной? Пожалуй, ничего, кроме пяти неудачных браков и такой же неудавшейся личной жизни. Так стоит ли удивляться, что, когда на пути ее оказался такой опытный и опасный человек, как Борис Венгровер, она поначалу не сумела, не смогла раскусить его, а потом, узнав всю правду, безропотно ему подчинилась, понимая даже, в какую историю ввязывается. Ядвига думала, что была нужна Венгроверу как женщина. Оказалось же, что ему была нужна племянница самого Дзержинского, вдобавок обладающая отдельной квартирой с телефоном, что в предвоенной Москве являлось большой редкостью… Весной 38-го Борис неожиданно исчез. Никто из ребят не знал, что с ним случилось, и Ядвига заподозрила недоброе. Мысли напрашивались сами собой. Сколько уже знакомых ее, бывших сослуживцев по Наркомату обороны, да что сослуживцев – даже старых, заслуженных чекистов, соратников дяди – исчезли в одночасье. Открывая свежий номер газеты, никогда не знаешь, кто сегодня окажется новым «врагом народа». Людей забирали тысячами. Брат Бориса тоже был арестован – на Родине, в Иркутске. Якобы он оказался шпионом. Забрали отца – старого политкаторжанина – у Изи Дворецкого. Может быть, и Борис сидит сейчас где-то на Лубянке в сыром и мрачном подвале?

Почти год Ядвига ничего не знала о его судьбе. Борис появился так же внезапно, как и исчез (таинственная неожиданность – это было вообще в его характере). Раздался звонок в дверь. Открыла. На пороге он – ничуть не изменившийся, только в смоляной шевелюре появились седые волосы. От удивления она даже потеряла дар речи. Застыла на пороге, точно соляной столп. О том, где пропадал он этот год, чем был занят – Борис не говорил. Как обычно отшучиваясь, уходил от вопросов. Почему – она поймет потом. Устроился на службу. Снова – учителем физкультуры в 309-ю школу – рядышком, на Кировской. Часто приходил с работы довольный, рассказывал о своих педагогических успехах. Дети его любили, и Ядвига понимала: человека с такой обескураживающей улыбкой невозможно не любить… Стоп. На этом месте я, пожалуй, прервусь – может быть, даже чуть позднее, чем это следовало бы сделать. Настала пора кое-что объяснить. Нет для историков эпохи более запутанной, чем тридцатилетнее сталинское правление. Казалось бы, с тех дней прошло совсем немного лет, а вот поди ж ты: и в революции, и даже во временах царствования Романовых – нам, сегодняшним, разобраться подчас куда как легче, чем со своим недавним прошлым. И вовсе не потому, что никаких документов и свидетельств эта эпоха после себя не оставила: наоборот, как раз всевозможных бумаг унаследовали мы с лихвой, только вот документов – в подлинном значении этого слова – нам почти не досталось. Documentum – в переводе с латыни означает: доказательство, свидетельство. Но чему свидетельствуют дошедшие до нас документы?

Доказательством чего они служат?

Ко всем своим многочисленным титулам и регалиям – лучший друг советских детей, великий кормчий, гениальный полководец и прочая, прочая – товарищ Сталин, несомненно, обладал еще одним: он был величайшим режиссером всех времен и народов. Сталин поставил грандиознейший, беспрецедентный спектакль, где сценой служила одна шестая часть суши, а в ролях было занято все без исключения население Советского Союза. По одному лишь мановению режиссерской руки менялись направления рек и судьбы целых народов. Уходили в небытие недавние герои и кумиры. В одночасье переписывалась история страны – не только вчерашняя, но и сегодняшняя. Официальная пропаганда регулярно бичевала формалистов, но в действительности главным формалистом страны был товарищ Сталин, ибо, как и всякого тирана, сильнее всего его заботила внешняя форма режима. Его режима. Он хотел прославить свое имя в веках, остаться в памяти вечно, потому-то и возводил помпезные высотки. Обкладывал мрамором станции метро. Пытался выстроить самое гигантское сооружение в мире – уходящий в небеса Дворец советов. Сталин знал, сколь недолговечна человеческая память. Лагеря, репрессии, голод – все это забудется очень скоро, раньше даже, чем уйдет из жизни последний зэк, а колонны и памятники останутся на века. Именно по ним – по высоткам, по фильмам Пырьева[85] и Александрова[86], по романам Бубеннова[87] и Бабаевского[88] будут судить грядущие поколения о сталинской эпохе; и не низкорослым, рябым колчеруким грузином будет представать он перед потомками, а таким, как изобразил его на экране русский красавец-великан Алексей Дикий[89]. Этот сталинский стиль проявлялся во всем: от передовиц «Правды» до уголовных дел, и наше дело, к сожалению, тоже не стало исключением. Что в нем правда, что вымысел – сейчас понять уже практически невозможно. Слишком хорошо представляем мы, как составлялись дела на Лубянке, а посему, волей-неволей, нам приходится вторгаться в область исторических догадок, домысливать то, что осталось за кадром. Хотя бы то, что Борис Венгровер, красавец и педагог, был совсем не тем человеком, за которого себя выдавал… Маленький кабинет целиком был наполнен злобой. Она струилась в воздухе вместе с сизым табачным дымом, и, казалось, завесу эту можно было даже потрогать рукой… Черт дернул Архипова завернуть в этот день на Пушкинскую. Главное, обидно – выйди он хотя бы минут на 10 раньше, ничего бы и не случилось. Сидел бы уже сейчас за столом, гулял, как все нормальные люди. И вот на тебе – в свой профессиональный праздник, в День чекиста вынужден теперь валандаться с каким-то воришкой. Как нарочно, в дверь то и дело заглядывали сослуживцы, зазывали к себе – в соседних кабинетах разливали уже, под нехитрую общепитовскую закуску, хрустящую, только с мороза водку – в этот день начальство смотрело на все сквозь пальцы. От желания скорей присоединиться к товарищам Архипов торопился, заполнял протокол неровно, будто китайские иероглифы, прыгали по странице кривые строчки… У человека, который сидел напротив, настроение тоже было не лучше. Так славно начинался день. Он уже предвкушал, как пойдет вечером в ресторан, обмоет очередную свою удачу. Как из душного зала выйдет на свежий воздух, повелительным жестом остановит такси… Он помнил, как все произошло буквально по минутам. Помнил даже, как запел ключ, когда повернул он его в замке, как легко, без натуги открылась входная дверь. – Извиняюсь, вы к кому? – сухонький старикашка, чертов общественник, будь воля, раздавил бы как козявку, вырос точно из-под земли. Старикашка понятливо кивнул. И вдруг заверещал, заорал благим матом. Откуда прыть взялась – мухой кинулся в парадное, выскочил на улицу. И тут, как на грех – агент угрозыска. Когда в лоб тебе смотрит вороненый наган, особо не побегаешь… Глупо, очень глупо все получилось… И главное, никому от этой встречи лучше не стало: ни сыщику, ни вору… «Днем 20 декабря 1939 года при покушении на совершение кражи из квартиры № 2 дома № 26 по ул. Пушкина был задержан неизвестный, назвавшийся Митляевым Борисом Андреевичем, при личном обыске у которого было отобрано: По проверке неизвестный, назвавшийся Митляевым, в действительности оказался Венгровером Борисом Рувимовичем, 1916 г. рожд., урож. г. Иркутска, в прошлом неоднократно судившимся и приводившимся за кражи, разыскиваемый Темлагом НКВД за совершенный им побег из лагеря…» Когда его вывели из камеры – это был совсем уже другой человек. За те сутки, что он провел во внутренней тюрьме на Петровке, Венгровер словно постарел лет на пять. По паспорту ему было всего 24, но меньше 30 – по крайней мере сейчас – никто бы ему не дал. Зам. начальника 3-го отдела угро[90] лейтенант Кириллович на всякий случай даже опустил глаза в документы: не напутал ли чего. Нет, все верно – 16-го года рождения. Значит, вот-вот будет 25. – Присаживайтесь, – Кириллович обращался с подследственными исключительно корректно, без особой нужды рукоприкладства и грубости себе не позволял. – Ну-с, Борис Рувимович, – он сразу взял с места в карьер, – поговорим, или по-прежнему будем придуриваться?

Венгровер молчал, упершись глазами в пол, но следователю и не нужны были пока его ответы. – Прежде, чем я начну заполнять протокол, попытаюсь кое-что объяснить. Первое: никакой нужды называться чужими именами вам нет, вашу личность мы установили без труда – вот выписка из картотеки и дактокарта. Второе: взяли вас с поличным, при свидетелях, так что проблем с судом тоже не возникнет. Третье: кроме кражи, на вас висит еще и побег. То есть две статьи вам уже обеспечены, и теперь только от вашего усердия будет зависеть ваш срок… Вопросы есть? – Венгровер Борис Рувимович, – он уже почти смирился с судьбой, понял, что запираться бессмысленно. С такими ребятами надо действовать по-другому: изображать максимальную искренность, а там, глядишь, что-нибудь и придумается: главное вступить в бой – учил Наполеон – потом видно будет. – Какую, к черту, политику, – Венгровер развалился на стуле, затянулся предложенной сигаретой, стал рассказывать. Родился он в Харбине. В 1919-м семья переехала в Иркутск. Отец, даром что еврей, был профессиональным уголовником. Поначалу промышлял квартирными кражами, потом – в разгар безвластия – переквалифицировался в грабителя. Поймали. В 26-м по приговору иркутского суда вывели в расход. Борису было тогда всего десять, но, видно, воровской дар так же передается по наследству, как музыкальный слух или умение рисовать. Уже через пару лет его знала в лицо вся иркутская милиция. Много раз Венгровера ловили, но до тех пор, пока не исполнилось ему шестнадцать, сделать с ним ничего не могли: советские законы – самые гуманные законы в мире. Под суд он пошел одновременно со своим совершеннолетием. Через полгода, правда, «по молодости» освободили. Оказалось, ненадолго. После второго суда Борис понял, что в Иркутске ему спокойного житья больше не будет: местный угрозыск не спустит теперь с него глаз. Впрочем, он не сильно этим тяготился: маленький, провинциальный городок был тесен его неуемной энергии. В поисках счастья Венгровер отправляется кочевать по стране. Несколько лет по подложным документам работает пионервожатым в жаркой Северной Осетии: к детям у него был настоящий талант и, наверное, если бы жизнь сложилась по-другому, вполне мог бы стать знаменитым педагогом, не хуже Макаренко или Сухомлинского[91]. Но нет, – совсем иные лавры ждут его. Очередная поимка – теперь уже в славном городе Орджоникидзе. Из-под стражи скрылся, уехал в Ленинград, снова был пойман, осужден. В 37-м Венгровер бежит из иркутской колонии, не просидев и года из положенных трех. На этот раз путь его лежит в столицу: в самый красивый город страны, почти превращенный стараниями великого вождя в коммунистический город будущего. Здесь есть все, о чем может только мечтать еврейский юноша из Сибири: широкие проспекты, мраморный метрополитен, гостеприимные рестораны, стройные, отзывчивые барышни. Стоит только захотеть – и беззаботный веселый круговорот затянет тебя в себя, ослепит огнями и блеском столового хрусталя. Правда, особых знакомств в Москве у Венгровера не было, но, пораскинув мозгами, он вспомнил своего земляка – Изю Дворецкого, которого знал еще по иркутской школе. Этого оказалось вполне достаточно. Изя жил почти как царь – в отдельной комнате в Останкино. Только-только НКВД арестовал его отца, бывшего политкаторжанина, и появлению старого знакомого он искренне обрадовался: ему нужно было забыться, прогнать от себя прочь гнетущую тоску. Именно такой человек, как Борис – веселый, уверенный в себе – как никогда, требовался ему сейчас. Полтора месяца они жили вместе. Изя учился в институте прокуратуры: мнил себя будущим Вышинским. Венгровер – «работал» по специальности: теперь-то он смог по-настоящему развернуться. Даже по сравнению с Ленинградом огромная Москва была настоящим «Клондайком», чего уж там говорить про захолустный Иркутск или знойный Орджоникидзе. В 37-м его задерживают, однако, пропилив решетку, он бежит из отделения. Когда через пару месяцев его возьмут снова, только крупных краж из госучреждений на нем будет висеть без малого тридцать. Это за полгода!

Осенью 38-го он возвращается обратно в Сибирь: правда, на этот раз домой мчит его не пассажирский экспресс, где предупредительные проводники разносят чай на бумажных салфетках, а зарешеченный вагон, прозванный еще с дореформенных времен «столыпинским». Темлаг – так сокращенно называлось место, где Венгроверу предстояло безрадостно провести ближайшие три года. Но вновь судьба улыбается ему. В марте 1939-го он совершает очередной побег. Возвращается в Москву. Наверное, большинство на его месте постаралось бы забыть все пережитое, как страшный сон. Выправить документы на чужое имя, раствориться на бескрайних просторах страны. В конце концов, он так молод – всего-то двадцать два, еще не поздно начать все сначала. Что он видел за свою короткую жизнь? Четыре суда. Четыре побега. Но нет – мещанское бытье не по нему. Постоянный риск, ежесекундное хождение по лезвию ножа – без всего этого Венгровер уже не может: адреналин нужен ему, как инсулин – диабетику. Даже не деньги – денег он наворовал уже столько, что хватит на три жизни: именно адреналин. Это еще Пушкин устами Емельки Пугачева сказал: лучше тридцать лет пить кровь, чем триста лет питаться падалью. «Будучи допрошен, Венгровер показал, что (…) 16/III 1939 г. бежал из лагеря и, прибыв после этого в Москву, возобновил свою преступную деятельность и организовал шайку воров, в которую входили знакомые его по городу Иркутску – Дворецкий, Медведев и другие, совместно с ними совершил в Москве около 60-ти домовых краж. Похищенные вещи сбывались его друзьями Филлером и Дукарским в разные скупочные пункты, а также их знакомым на дому». В середине 1939-го по Москве поползли слухи о появлении в городе какой-то невиданной банды квартирных воров. Люди стали бояться оставлять свои дома без присмотра, но все равно каждую неделю, то на Петровке, то на Кировской случалась новая кража. Не помогали никакие, даже самые дорогие и хитроумные замки и засовы. Сегодня, когда в одной только Москве ежедневно происходит несколько убийств, такое, возможно, покажется смешным, но в те годы все было иначе. Еще в 37-м советская власть официально объявила о том, что с профессиональной преступностью покончено. Последние «урки» проходят «перековку» на Беломоро-Балтийском канале, а если и случается где-то кража – то это родимые пятна капитализма дают о себе знать или враги народа пытаются омрачить жизнь советских людей. Москва должна была стать примером для всей страны, городом социализма – наподобие того, что много веков назад описал наивный мечтатель Кампанелла, и не предполагавший, что «святая инквизиция» рядом с НКВД – просто кружок любителей хорового пения. Посему борьба с преступностью была возведена в Союзе в ранг государственной задачи первостепенной важности. За 101-й километр выселили весь подозрительный элемент. Ввели уголовную ответственность за тунеядство. Разгромили практически все известные притоны и «хазы». Трудно, очень трудно стало жить «фартовым» людям в советской Москве. Даже в ресторацию теперь не закатишься, с цыганами и девочками: всем известно, что добрая половина швейцаров и официантов – состоят на негласной службе в уголовке или в ЧК; будешь потом объясняться, откуда взял деньги на пропой души. Но шайка Венгровера относилась к совершенно новой формации преступников. Она не признавала воровских законов, не соприкасалась с «блатарями», не посещала «малин». Все, кто входил в нее, включая и Венгровера, для окружающих были самыми обычными молодыми людьми: отличниками учебы, комсомольцами (Изя Дворецкий даже готовился стать прокурором). Они ходили в кино и на танцы, исправно платили взносы во всевозможные добровольные общества, посещали собрания и диспуты. Никому и в голову не могло прийти, что эти – со всех сторон положительные ребята – в действительности и есть та самая шайка, которая добрых девять месяцев наводила ужас на московских обывателей. Шайка, не имеющая себе равных, ибо за недолгое свое существование успела совершить рекордное количество краж – как минимум, шестьдесят две (больше доказать не удалось), на неслыханную по тем временам сумму – 385 тысяч рублей. (Для сравнения: средняя зарплата не превышала тогда тысячи, а десяти червонцев вполне хватало для лихого кутежа в ресторане.) Собственно, по этой-то причине их так долго и не могли обезвредить: МУР был сориентирован на поиски профессиональных воров – вероятнее всего даже, заезжих гастролеров, – а злосчастные преступники тем временем мирно сдавали зачеты и экзамены. Если бы не роковая случайность – оплошность Венгровера, – кто знает, сколько краж успели бы они еще совершить. В шайку входило восемь человек. Практически все они были одногодками, двадцатилетними недорослями. Венгровер, которому в начале столичной «карьеры» исполнилось уже двадцать два, наверное, казался им стариком. И не только в силу возраста. Опытный, битый вор, наделенный вдобавок недюжинным педагогическим талантом, он без труда сумел втянуть своих старых и новых приятелей в преступный омут. Действовали обычно по одному и тому же сценарию: сначала «выпасали» приличную квартиру в центре. Потом Венгровер – один или с двумя подручными – подбирал ключи, благо отмычкой владел виртуозно. Похищенные вещи сдавали в скупки, продавали через знакомых. При обысках, кстати, большинство украденного МУРовцы сумели отыскать. Преступники особо и не запирались. Да и как запираться, если все они (кроме, понятно, Венгровера) никогда раньше с угрозыском не встречались. Впрочем, и сам Венгровер, несмотря на весь свой тюремно-лагерный опыт, «поплыл» уже на второй день. Назвал поименно всех членов шайки, даже тех, кто лишь перепродавал украденное. А потом… Потом и вовсе сделал сенсационное – по-другому не назовешь – заявление. «Занимаясь кражами, я все краденые вещи приносил в квартиру к Дзержинским и хранил их здесь до сбыта. Дзержинская была в полном курсе дела. Я не скрывал от нее ничего. Она также хорошо знала, что вместе со мной занимался кражами и Дворецкий. Было два-три случая, что по моей просьбе Дзержинская сбывала краденые вещи, она продавала дамские вещи. Я отдавал ей третью часть вырученных от продажи денег». – Вы понимаете, что вы говорите?

– следователь Кириллович даже покраснел от напряжения, а в голове сами собой заметались дурные мысли: если в деле появляются такие имена, из обычной уголовщины оно сразу превращается в политическое. Не сегодня-завтра им заинтересуются «старшие товарищи», а с этой организацией шутки плохи. За дискредитацию святого имени Феликса по головке никого не погладят: ни бандитов, ни сыщиков. Будешь потом, сидя в подвале, доказывать, что это не иностранная разведка приказала тебе облить грязью идеалы революции. Уж как это делается, Кириллович, слава Богу, знал отлично: сам не первый год на следственной работе. Десятки сотрудников московской милиции – от рядовых оперов до начальников, которые вдруг оказались шпионами, прошли перед его глазами, хотя и он, да и большинство в управлении – до сих пор не могли в это поверить. Каким, к чертям собачьим, шпионом мог быть легендарный матрос с балтфлота Трепалов[92] – первый начальник МУРа, если он лично разогнал знаменитую Хитровку и сам ездил брать вооруженных бандитов. Или – честнейший начальник московской милиции Вуль[93], блестящий сыщик, которого взяли прямо во время командировки, а потом объявили, что он – то ли польский, то ли немецкий шпион. – Пишите, – с какой-то непонятной упертостью твердил он, – я за свои слова отвечаю. Пишите все… Читайте также. 28.13. Сделка о проведении свадебного торжества, заключенная одним махом. 28.13. Сделка о проведении свадебного торжества, заключенная одним махом Жених с согласия невесты захотел устроить свадебное торжество в небольшой гостинице. С этой целью они решили обойти несколько заведений и разузнать о ценах и прочих условиях, чтобы затем сравнить. Глава 4 ЗАКЛЮЧЕННАЯ № 30. Глава 4 ЗАКЛЮЧЕННАЯ № 30 Как это было на самом деле – не узнает уже никто. Словно морской прибой, время слизывает песочные следы человеческих судеб, трагедий, невзгод.Давно уже перешли в мир иной все участники этой запутан-нейшей, драматической истории.Все, что осталось. К главе 4. Заключенная № 30. К главе 4. Заключенная № 30 1 Кедров Михаил Сергеевич (1878–1941). Член РСДРП(б) с 1901 г. Активный участник революции 1905 г. и Октябрьского переворота. В 1917-1919 гг. член Коллегии Наркомата по военным делам. С марта 1919 г. нач. ОО ВЧК, член Коллегии. В 1926–1927 гг. помощник прокурора. ЗАКЛЮЧЕННАЯ АЛЕКСАНДРА МЕТЕЛИНА. ЗАКЛЮЧЕННАЯ АЛЕКСАНДРА МЕТЕЛИНА — В послевоенные годы на необъятных просторах Сибири было раскидано множество исправительных лагерей, в которых отбывали свои сроки уголовные преступники и политзаключенные. Разные это были люди… Кто-то из них сохранился в памяти. ЗАКЛЮЧЕННАЯ № 30. Как это было на самом деле – не узнает уже никто. Словно морской прибой, время слизывает песочные следы человеческих судеб, трагедий, невзгод. Давно уже перешли в мир иной все участники этой запутаннейшей, драматической истории. Все, что осталось нам, – лишь пожелтевшие от времени документы. Что в них правда, что вымысел – можно только гадать. Документы (как, впрочем, и история) пишутся людьми. И не всегда люди эти заинтересованы в правде. Тем паче, если речь идет об именах, которые известны всему миру… Дзержинский. Трудно найти фамилию, более непривычную для русского уха. И в то же время она совершенно не режет слух. В коммунистических «святцах» обедневшему шляхтичу Феликсу Дзержинскому было отведено совершенно особое место. Даже на фоне иных канонизированных вождей, «житие» Дзержинского выделялось какой-то особенной святостью и аскетизмом. Ни один другой вождь не обладал таким сонмом официально утвержденных эпитетов. Разве скромный образ «всесоюзного дедушки» Калинина может сравниться с великолепием Дзержинского?

– следователь Кириллович даже покраснел от напряжения, а в голове сами собой заметались дурные мысли: если в деле появляются такие имена, из обычной уголовщины оно сразу превращается в политическое. Не сегодня-завтра им заинтересуются «старшие товарищи», а с этой организацией шутки плохи. За дискредитацию святого имени Феликса по головке никого не погладят: ни бандитов, ни сыщиков. Будешь потом, сидя в подвале, доказывать, что это не иностранная разведка приказала тебе облить грязью идеалы революции. Уж как это делается, Кириллович, слава Богу, знал отлично: сам не первый год на следственной работе. Десятки сотрудников московской милиции – от рядовых оперов до начальников, которые вдруг оказались шпионами, прошли перед его глазами, хотя и он, да и большинство в управлении – до сих пор не могли в это поверить. Каким, к чертям собачьим, шпионом мог быть легендарный матрос с балтфлота Трепалов[92] – первый начальник МУРа, если он лично разогнал знаменитую Хитровку и сам ездил брать вооруженных бандитов. Или – честнейший начальник московской милиции Вуль[93], блестящий сыщик, которого взяли прямо во время командировки, а потом объявили, что он – то ли польский, то ли немецкий шпион. – Пишите, – с какой-то непонятной упертостью твердил он, – я за свои слова отвечаю. Пишите все… Читайте также. 28.13. Сделка о проведении свадебного торжества, заключенная одним махом. 28.13. Сделка о проведении свадебного торжества, заключенная одним махом Жених с согласия невесты захотел устроить свадебное торжество в небольшой гостинице. С этой целью они решили обойти несколько заведений и разузнать о ценах и прочих условиях, чтобы затем сравнить. Глава 4 ЗАКЛЮЧЕННАЯ № 30. Глава 4 ЗАКЛЮЧЕННАЯ № 30 Как это было на самом деле – не узнает уже никто. Словно морской прибой, время слизывает песочные следы человеческих судеб, трагедий, невзгод.Давно уже перешли в мир иной все участники этой запутан-нейшей, драматической истории.Все, что осталось. К главе 4. Заключенная № 30. К главе 4. Заключенная № 30 1 Кедров Михаил Сергеевич (1878–1941). Член РСДРП(б) с 1901 г. Активный участник революции 1905 г. и Октябрьского переворота. В 1917-1919 гг. член Коллегии Наркомата по военным делам. С марта 1919 г. нач. ОО ВЧК, член Коллегии. В 1926–1927 гг. помощник прокурора. ЗАКЛЮЧЕННАЯ АЛЕКСАНДРА МЕТЕЛИНА. ЗАКЛЮЧЕННАЯ АЛЕКСАНДРА МЕТЕЛИНА — В послевоенные годы на необъятных просторах Сибири было раскидано множество исправительных лагерей, в которых отбывали свои сроки уголовные преступники и политзаключенные. Разные это были люди… Кто-то из них сохранился в памяти. 1/2006 (34): ЗАЛЕССКАЯ ЯДВИГА. С Уважаемые читатели! С этого номера мы предлагаем Вам биографии известных поляков, оставивших заметный след в истории Сибири в XIX-XX вв. Над этой темой давно работает известный краевед, председатель Томского польского национального центра «Белый Орел» Василий ХАНЕВИЧ. Надеемся, что вскоре эти биографические работы будут изданы отдельной книгой. Пианистка, деятель музыкальной жизни Томска в 1888- 1894 гг. Родилась в 1869 г. в семье Феликса Ивановского, владевшего имением близ города Умани на Украине. У девочки рано обнаружились артистические способности. Она пела, декламировала стихи, танцевала. В двенадцать лет уже выступала во ''взрослых" концертах. После окончания женской гимназии в городке Калише путь был ясен. Варшавская консерватория (тогда называлась музыкальным институтом) представляла собой крупное учебное заведение. Здесь преподавали Мечислав Карлович, Станислав Барцевич, Антон Контский - известные педагоги и музыканты. Залесская окончила консерваторию в 1888 году с отличием по классу фортепиано. В классе Ядвига была одной из лучших учениц, успевала по всем предметам, да еще посещала частные уроки драматического мастерства. Здесь же, в Варшаве, она познакомилась с начинающим ученым Станиславом Залесским. Он был старше ее на 17 лет и, будучи доктором медицины, уже имел вес в обществе. Окончив медицинский факультет Варшавского университета, он пожелал посвятить себя химии и успел поработать в Дерптском университете. В круг его интересов входили также философия и литература. В 1888 году он получил приглашение занять профессорскую должность в далекой Сибири, в новом университете города Томска. Поженившись, Залесские выехали в Сибирь. Волею судеб Станиславу Залесскому выпала честь стоять у истоков становления и развития высшего университетского образования в Сибири, быть одним из первых профессоров Томского университета, а его жене – быть у истоков музыкального образования этого сибирского города. Приехав в Томск, Залесские быстро вошли в круг зарождавшейся томской интеллигенции и любителей музыки. Уже в начале ноября 1888 года Ядвига выступает в концерте и получает восторженную похвалу томских зрителей. Неоднократно выступала она с концертами перед населением города, исполняла лучшие творения польских композиторов в кругу своих друзей, членов польской колонии Томска. Томские музыканты и педагоги, увидев неуемную энергию Ядвиги, ее общественный темперамент и стремление при­дать культурной жизни губернского города "столичный лоск", возложили на хрупкие плечи молоденькой жены профессора обязанности председателя Томского отделения Русского музыкального общества и члена совета Общества попечения о народном образовании. В начале октября 1889 года возвращавшемуся на родину из путешествия по Японии и Китаю князю Павлу Сапеге довелось быть в Томске гостем на вечере, устроенном семьей Залесских. Гость был представлен профессорам местного университета и их женам. В своих воспоминаниях он впоследствии писал, что, «по крайней мере, судя по внешности, жены профессоров оказались интереснее и ярче мужей». Относительно хозяев вечера заметил, что «Пани дома, Ядвига Залеска, варшавянка, закончила женскую гимназию и Варшавскую консерваторию, говорит на нескольких языках и прекрасная пианистка, и при всем этом очень милая, ибо не аффектированная, молоденькая и талантливая особа. Он, Залески, умный, ученый, должен быть превосходным химиком». Живя вдали от родной Польши, Залесские постоянно ощущали свою кровную связь с родиной, со своим народом. Приехав в Сибирь добровольно, они нашли здесь много своих соотечественников, оказавшихся в Сибири в положении ссыльных, и старались по мере своих возможностей оказывать им содействие и помощь. Так, однажды в своём дневнике в январе 1893 г. Станислав Залесский записал признание своей жены о том, что если бы они родились несколько раньше, то им ничего не оставалось бы иного, как «ему идти биться за свободу Польши, а ей следовать за ним в сибирские дебри». В 1892 г. пианистка Залесская выезжала в Вену на первую международную выставку, где встречалась с выдающимися музыкантами, взяла несколько уроков у Теодора Лешетицкого, в то время главы европейской пианистической школы. Впервые в Томске Залесская стала аккомпанировать приезжим гастролерам-певцам и исполнила ряд труднейших виртуозных пьес Листа и Шопена. Уровень её мастерства позволял исполнять сложнейшие фортепианные произведения и концерты. Большую часть произведений Залесская сыграла соло. В концертах вместе с ней участвовали пианистка Камилла Томашинская и молодой скрипач Яков Медлин. Доброжелательность, юность и веселый нрав сделали Ядвигу любимицей публики. До отъезда с мужем в Петербург в 1894 году Залесская была, бесспорно, лучшей пианисткой Томска. 5 сентября 1893 г. в семье Залесских произошло радостное событие – родилась дочь, которой при крещении в томском костеле 25 января 1894 г. настоятель прихода ксендз Валериан Громадский дал двойное имя: Юстина - Мария. Восприемниками (крестными родителями) новорожденной стали гражданский инженер Константин Заранек и Камилла Бирон, жена командира местного военного гарнизона полковника Адольфа Бирона. Научная работа и преподавательская деятельность в Томске целиком поглощала профессора Залесского, были планы продолжить свои исследования, однако несложившиеся отношения с попечителем университета Флоринским вынудили его покинуть Томск. Очевидно, немаловажным доводом его переезда из Томска в европейскую часть России была также забота дать возможность жене Ядвиге в полную силу реализовать свои музыкальные дарования. В своём дневнике в январе 1893 года он оставил следующие строки: " Я виноват перед моей Ясочкой: пианистка такого таланта прозябает на благотворительных концертах. Залы должны ломиться, все европейские знаменитости пусть съезжаются, когда будет объявлено: выступает Ядвига Залесская! Я говорил ей об этом, я надеялся на такое будущее горячо и искренне. " После отъезда из Томска пани Ядвига окунулась в концертную деятельность, и эстрада стала ее настоящей стихией. Она концертировала долго и помногу: Петербург и Москва, европейские столицы. В одном из июльских номеров парижской "Фигаро" за 1900 год Залесская названа "знаменитой пианисткой Петербурга". Ее выступления в престижном зале Колонна имели громадный успех. Ядвига блестяще исполняла фортепианные концерты Листа, Рубинштейна. Композитор Скрябин ценил искусство Залесской и живо интересовался ее судьбой. Пианистка не раз устраивала концерты из произведений выдающегося композитора. Несколько раз она выполняла его личные просьбы. В своих письмах Скрябин называл ее просто по имени - Ядвига. С великим певцом Федором Шаляпиным она выступала в концертах. Музыкант и ученый-фортификатор Кюи написал для нее польку «Ядвиня». Были в её гастрольных поездках уральские и сибирские города. Так, известный летописец г. Иркутска Щеглов в своей хронике отметил, что 4 апреля 1899 г. в зале Дворянского собрания состоялся третий концерт пианистки Я. Залесской, «прекрасной пианистки, немало сделавшей для развития музыкального образования в Томске и позднее составившей себе имя в России». А относительно состоявшегося её концерта указал, что «публики было много, артистке были поднесены живые цветы и бриллиантовая брошь». Несколько раз из Петербурга Залесская приезжала с концертами и в Томск. Выступала здесь и соло, и со своей младшей сестрой, которая окончила Варшавскую консерваторию по классу скрипки и позднее совершенствовалась в Париже. После работы в Сибири значительная часть жизненного пути Залесских была связана с Санкт- Петербургом, с жизнью польской колонии в российской столице. В 1908 –1917 гг. её муж возглавлял Союз польских врачей и естествоиспытателей, в 1914 г. принимал участие в создании в Петрограде польского лазарета. К сожалению, Санкт- Петербургский период жизни пани Ядвиги нам мало известен, как остается неизвестной и её дальнейшая судьба после 1917 года. ГАТО.Ф. 527.Оп.1.Д.295.Л.1об.;.И. Залесский // Первый университет в Сибири. Томск. 1889; Профессора Томского университета. Биографический словарь. Томск 1996. Выпуск 1 98-101; Б. Тучин. Хроника Томского университета 246; Щеглов. Хроника г. Иркутска 517. Projekt jest finansowany ze środków Kancelarii Prezesa Rady Ministrów w ramach zadania publicznego dotyczącego pomocy Polonii i Polakom za granicą. "Publikacja wyraża jedynie poglądy autora/ów i nie może być utożsamiana z oficjalnym stanowiskiem Kancelarii Prezesa Rady Ministrów". Загадочное исчезновение. Больше двух недель полиция и волонтёры ищут 30-летнего спортсмена. В Иркутском районе продолжают искать 30-летнего мужчину. К полиции и волонтёрам присоединилась даже авиация — задействовали вертолёт. — Там всё пустое — поверхностное. В себе всё родное — божественное. Ищите себя и найдёте удачу. Таким стихотворением собственного сочинения Евгений Налабардин поделился в соцсетях. Он назвал его «Ищущий». А через несколько дней мужчина ушёл в лес и больше его никто не видел. С 15 апреля 30-летнего иркутянина разыскивают полиция и отряды волонтёров. Он вышёл из СНТ «Подснежник» на 11-м километре Мельничного тракта. Мать Евгения рассказывает- её сын профессионально занимается спортом и часто бегает. В тот раз он тоже отправился на пробежку. — Облетали на вертолёте большую территорию. Летали по Курминскому заливу, по Большому Лугу, вернулись через Шинихту, пролетели в сторону Порта Байкал, — говорит мать пропавшего Наталья Налабардина. На кадрах с камеры наблюдения дома видно, как мужчина сначала держит в руках телефон, но после оставляет его и уходит. По сигналу не отыскать. Волонтёры отряда 111.62 прочёсывают ближайшие леса. — Поисковые отряды делят местность на квадраты — 500 на 500 метров каждый. Чтобы прочесать хотя бы один такой, требуется по меньшей мере пять человек и сутки поисков. Ищут не только пропавшего человека, но и предметы, которые он мог потерять или оставить. Помогают собаки. Одна хорошо обученная ищейка может заменить 40 человек, говорят кинологи. — У нас собаки работают по ветру. Любого живого человека в квадрате она находит. Эта собака пока никого не находила, моя личная находила двоих, — говорит кинолог поискового отряда 111.62 Екатерина Алексеева. Удалось отыскать два зимОвья по предполагаемому пути следования мужчины, но там его не оказалось. Волонтёры стараются работать по сменам, но бывает, что поиски растягиваются на сутки и больше. — Если мы отправляем их в лес, то хотим, чтобы хотя бы через 4-5 часов они сменились. То есть мы их вызываем уже обратно в штаб, чтобы они поели и попили, отдохнули — и они идут обратно на задачу, — говорит информационный координатор поискового отряда 111.62 Наталья Линник. Работает и полиция, параллельно ищут в Иркутске. Неизвестно, в какую точно сторону Евгений Налабардин пошёл. Ориентировки разослали по Иркутску и району. Мужчина худощавый, рост 175. Чёрные короткие волосы, зелёные глаза. Одет был в синий спортивный костюм и кроссовки. — Возможно, Евгений сейчас потрёпанный, возможно, плохо одет. За две с половиной недели, я думаю, у него обросла щетина, появилась борода, волосы отрасли, — говорит мать пропавшего Наталья Налабардина. Полиция просит тех, кто видел попавшего под описание мужчину, позвонить по номеру 112. А между тем волонтёры продолжат поиски. Ядвига Тайга. Все записи Записи Ядвиги. Ядвига Тайга запись закрепленаСкальные глыбы давят молчаливым тысячилетним авторитетом. Костёр в "кармане тролля" разгорается. Сначала то с одной стороны, то с другой из-под веток выскакивают язычки пламени, и вот уже всю горку охватывает страшная, но до одури красивая, сила всепоедающего огня. Показать полностью. Подбрасываешь еще несколько сухих палок. Искры вылетают из костра, словно напуганные воробьи из кормушки и так же из глубин твоего разума начинают лететь мысли. Все-таки этот мир создан не для людей, как ни странно, но и люди почему-то не созданы для мира. Не успев покончить с одной войной, новую затевают. Всё выясняют, кто сильней, умней, хитрей. Всё примеряют, у кого чего больше, кто богаче и на сколько. Юлий Цезарь живущим сегодня в подметки — и то не годится. Сейчас почти все говорят одно, думают другое, мечтают о третьем, а делать вообще ничего не собираются. Всё больше учат, как и что делать надо, как по их мнению, лучше будет. А на вопрос «кому лучше?», молчат. Нет, люди этот мир только портят. Костерок окреп, уже уверенно трещит сушняком и искрит во влажном воздухе. Зачем тебе это надо?

Наверное, все же это просто Жизнь. Настоящая жизнь, где нет места пустой суете, надуманным, мелочным, гнилым проблемам. Пусть где-то в далекой дали — вонь и сутолока городов, за чертой разумного — настороженность и недоверие, когда в людях видишь скорее врагов или соперников, чем друзей. Здесь — Жизнь в своем самом честном проявлении. Как в храме пред иконами. Все просто и честно. Здесь нет ни званий, ни чинов, ни возраста. Нет блудливых улыбок чинуш, вещающих о любви к Родине. Никто не плюнет в спину, а правду скажут в глаза.Ты только здесь и живешь в полную силу, отдавая всего себя этой многим не понятной деятельности. И каждый год, задыхаясь от рутины и серой повседневности, ты ждешь этого глотка жизни, ты мчишься сюда, в тайгу. Чтобы пожить. Именно пожить. Хоть два-три дня. Лишь бы хлебнуть жизни. Настоящей. Без шелухи и грязи. Все-таки этот мир создан не для людей, как ни странно, но и люди почему-то не созданы для мира. Не успев покончить с одной войной, новую затевают. Всё выясняют, кто сильней, умней, хитрей. Всё примеряют, у кого чего больше, кто богаче и на сколько. Юлий Цезарь живущим сегодня в подметки — и то не годится. Сейчас почти все говорят одно, думают другое, мечтают о третьем, а делать вообще ничего не собираются. Всё больше учат, как и что делать надо, как по их мнению, лучше будет. А на вопрос «кому лучше?», молчат. Нет, люди этот мир только портят. Шеховцова Ядвига Евстафьевна. Массовым Руководителем по данным ФНС : Не числится Массовым Учредителем (Участником) по данным ФНС : Не числится. Представленные данные относятся к открытым государственным общедоступным данным ЕГРЮЛ/ ЕГРИП и предоставлены ФНС РФ. Согласие субъекта персональных данных не требуется. Статья 6 подпункты 8,11 ФЗ №152 (О персональных данных) от 27.07.2006г. Правовые основания для обработки и распространения: ФЗ №2124 (О СМИ) от 27.12.1991г, статьи 6, 7.1 ФЗ №129 (О государственной регистрации ЮЛ и ИП) от 08.08.2001г. статья 7 ФЗ 149 (Об информации, информационных технологиях и о защите информации) от 27.07.2006г. Публикация архивных данных: п.3 статьи 5 ФЗ №129 (О государственной регистрации ЮЛ и ИП) от 08.08.2001г Информация предоставляется для (Цели публикации): 1. Исполнения законодательства РФ в части проверки контрагента, проявления должной осмотрительности, оценке хозяйственных и финансовых рисков. 2. В случаях, предусмотренных законодательством при противодействии коррупции, мошенничеству, легализации доходов и для достижения других общественно значимых целей. Подробнее. Название компании Статус ИНН Руководитель Дата регистрации Адрес Индивидуальный предприниматель Шеховцова Ядвига Евстафьевна Деятельность прекращена 380800070341 Шеховцова Ядвига Евстафьевна 19.07.2019 Иркутская область смотреть Индивидуальный предприниматель Шеховцова Ядвига Евстафьевна Деятельность прекращена 380800070341 Шеховцова Ядвига Евстафьевна 24.12.2004 Иркутская область смотреть Индивидуальный предприниматель Шеховцова Ядвига Евстафьевна Деятельность прекращена 380800070341 Шеховцова Ядвига Евстафьевна 20.05.2005 - смотреть. Данные ФНС РФ: Сведения о физических лицах, являющихся руководителями или учредителями (участниками) нескольких юридических лиц. Ядвига Алмаз. Ведущий преподаватель, сертифицированный Тренер-менеджер, Бизнес-тренер, Тренер личной и социальной эффективности. Педагогический опыт — 17 лет и более 16-ти лет предпринимательской деятельности, имеется большой опыт работы с людьми с ограниченными возможностями, а также с дошкольниками и школьниками, в том числе с детскими домами. 10 лет опыта работы с Производственно-Учебным Центром по трудовой реабилитации. Генеральный директор предприятия "ТрансБизнес", Автошколы, основатель и руководитель Учебно-Тренингово Центра "Я+". Проводит индивидуальные консультации с 2000 г. Помогает в достижении целей на индивидуальных и групповых коуч-сессиях. Со времени окончания университета и по сегодняшний день ведёт постоянную работу по повышению своей квалификации, по самосовершенствованию и саморазвитию. Проходила различные курсы, бизнес-семинары и тренинги по повышению квалификации. Имеет большой опыт в организации корпоративных вечеринок, Российских и международных научно-практических конференций, опыт общения с деятелями науки. Регулярно участвует по приглашению во многих научно-практических конференциях. Автор более 20-ти публикаций в зарубежной и российской печати. Организатор мероприятий тренеров из разных городов, в том числе и тренингов преподавателей МАЛа, мастерских Тренингово Центра МАЛ — "Сила Лидера" и "Шаманская Сила". Деятельность по направлениям: проведение тренингов по саморазвитию, умение конструировать желаемое будущее, создание успешной и счастливой жизни, эффективного поведения. Уверенное поведение, ведение переговоров, сдачи экзаменов, психологическая подготовка к сдаче экзаменов в ГИБДД. Мастерская личного развития, тренинги личного развития: "Законы Мафии", "Успешный человек", "Мир эмоций и их притягательность", "Как загадать желание, чтобы оно исполнялось", "Тренинг на приобретение и повышение уверенности", "Как избавиться от волнения", "Ценность жизни, сила и энергия жизни для достижения поставленных целей". Эксклюзивные проекты: Проект "Сдаём экзамен в ГИБДД без проблем" и Проект "Денежный рай" (блок 1: "Возьми от денег всё!", блок 2: "Мучает Денежный вопрос?", блок 3: "Личное пространство и границы", блок 4: "Шоб деньга водилась!"). Бизнес-тренинги для руководителей, управления персоналом и другие бизнес тренинги: "Методы ведения переговоров" (в т.ч. и торговые переговоры), "Я — предприниматель?!" (предпринимательские способности: анализ сильных и слабых сторон, бизнес-игра), "Успешный человек — это Я", "Управление предприятием и оптимизация структуры", "Развитие сплочённости коллектива", "Стратегический менеджмент", "Современные методы планирования и анализа бизнес-процессов", "Тайм-менеджмент", "Управление денежным потоком", "Тимбилдинг". Детско-юношеское направление тренинги для детей, подростков: "Профориентация для подростков", "Верёвочный курс". «Жгли паяльной лампой»: собака, которую спасли иркутские волонтеры, стала звездой передачи Андрея Малахова. «Жгли паяльной лампой»: собака, которую спасли иркутские волонтеры, стала звездой передачи Андрея Малахова. Фото предоставлено Викторией Гасановой. Весь в крови и ожогах со страшными ранами, со слипшимися глазами, еле держащийся на ногах … Таким был в январе прошлого года пес, ставший накануне звездой телепередачи Андрея Малахова «Пусть говорят». В представшей взору россиян с экранов телевизоров жизнерадостной собаке практически не угадывалось то страдавшее животное: с любимой хозяйкой, с выросшей новой лоснящейся «шубкой». О жуткой трагедии в прошлом напоминают только места на теле, где шерсть так и не выросла… Вторую жизнь животному буквально подарили волонтер Наталья Ветрова и ветеринар Анна Вайнюнас из Иркутска. - Я увидела пост об обожженном псе в Нижнеудинске - это город в Иркутской области, в 6 часах езды от Иркутска - в социальных сетях, - рассказывала на передаче у Андрея Малахова Наталья Ветрова. – Я тут же показала фотографии ветеринару, который всегда помогает мне, спросила: «Возьмемся?». Она ответила: «Давай пробовать». Через два часа я договорилась, чтобы его привезли в Иркутск и буквально через 10 часов он уже был у меня. Угадать не то, что породу, даже окрас в тот момент было невозможно. Шерсть у животного была полностью опалена. Имя тогда псу дали символичное – Уголек. Из ран сочилась кровь. Было обожжено не только тело, но и дыхательные пути. Чтобы выходить его требовалось много сил и знаний. Повезло, ветеринар Анна Викторовна с богатый опытом. Она сотрудничает с зоопарком - Иркутской зоогалереей - и может вылечить многих - от таракана до крокодила. Но даже она целый месяц не давала никаких прогнозов – в любой момент у животного могли отказать почки. - Что с ним случилось?

Если бы пес мог рассказать, он бы это сделал, у собаки 40% ожогов тела и раны такие, как будто бы его жгли паяльной лампой, - говорит волонтер. – Мы боролись за него три месяца. Мы победили! Из черного обугленного создания Уголек превратился в красавца песочного цвета. Видя эти перемены, а может быть, и желая, чтобы о страданиях ничего не напоминало, собаку переименовали в Тима. Особенный пес попал на передержку к иркутянке Виктории Гасановой. - Изначально взяли на передержку с целью подлечить и найти ему дом, - поделилась с КП-Иркутск Виктория Гасанова. - Но в процессе поняли, что Тима - наша собака, и мы не хотим его никому отдавать. Сейчас Тима уже даже сменил город – переехал с хозяевами в Нижний Новогород. Теперь у него есть своя миска, подстилка, любимые игрушки и ящик с вкусняшками. Тим уже освоил команды «лежать», «сидеть» и даже умеет вставать на задние лапы, изображая зайку, показать, где лежит его поводок. Для пса этот мир открылся заново: он научился за этот год доверять людям, теперь в его радостных глазах читается преданность своему человеку. О трагедии в жизни Тима напоминают только участки кожи, где шерсть так и не выросла. Фото Виктории Гасановой. Тим стал уже второй собакой из Иркутской области, ставшей гостем на передаче у Андрея Малахова. Четвероногой первооткрывательницей была Бетти – собака с бровями. Знаменитой она стала благодаря необычному окрасу – у белого щенка, найденного волонтерами на улицах Братска, явно читаются черные, как будто подведенные брови. Спасатели песика сначала думали, что кто-то так поиздевался над ней, пытались оттереть. Необычную собачку тогда Андрей Малахов пригласил на шоу «Привет, Андрей!». У вас есть история, которой Вы хотите поделиться? Вы стали свидетелем интересного события? . «Приехала я из Италии, думала, сделаю красивую одежду и все обрадуются. Пришла на маркет — нет никаких „всех“…» Ядвига с детства тяготела к занятию одеждой и попала в Строгановку, о чем не жалеет. На курсах освоила конструирование. Еще в институте выучила итальянский, чтобы поехать на год в Италию за свободой и дизайном на программу «Мастер дизайна одежды». «Нас возили на фабрики, которые производят перья для Роберто Кавалли, плиссе для Ральфа Лорена. Интересный курс по истории — подход с точки зрения социологии и психологии моды. Еще у нас было трикотажное дело- вязали на ручной машине». Показывает фотографии… «Хотя я и в Строгановке занималась семь дней в неделю, даже ночами. В Италии было тяжело. Все делали сами, время работы в классах ограничено.-Каждую неделю главный мастер давал новую тему. Подход был такой: тема, мудборд, а через неделю приносишь готовую вещь. Нас учили воспринимать одежду в движении. Объясняли, как шить дорогие вещи на взрослого человека, у которого фигура уже изменилась. В России такого не дают. Для меня это огромный опыт профессионального и международного общения». Ядвига развивает идеи, найденные еще в Италии. Уютные и теплые пальто-кокон, пальто из одеял. На фабрике такие конструкции вызывают вопросы. «Два года сотрудничаю с одним производством в Подмосковье. Они стараются, пробуют, уточняют». У Ядвиги студия на Арбате. Она разрабатывает принты, расписывает ткани и рассказывает о планах на будущее… «Хочу запустить линейку тканей с моими принтами, потому что даже привезенные ткани повторяются. Текстильный рынок не такой большой, как кажется! Все друг друга знают. Закупать материалы в Италии стало тяжеловато. Изучаю рынки Азии и Турции. Аня Иванова (на курсе Fashion Factory) рассказывала, как работать с другими рынками. Я нацелена на производство. Курс Анны, как раз помог осознать, что мне нужна команда. Организация и финансы сложный вопрос, но интересный! Хочу расширить размерный ряд». Отзывы ИП Зубкова Ядвига Алейзовна Иркутск. ИП Зубкова Ядвига Алейзовна, Иркутск. Контакты. Краткая сводка. Данные ФНС. Данные ПФР. Данные ФСС. Отзывы про ИП Зубкова Ядвига Алейзовна город Иркутск. Всего 0 отзывов, отрицательных мнений оставили 0, положительных 0. Зубкова Ядвига Алейзовна в различных государственных органах присвоены следующие реквизиты ОГРН 305381111202387, ИНН 381100026780, КПП null, HASH код ИП 595750ad462011aa168f9e360e2efed4. Зубкова Ядвига Алейзовна зарегистрирована 01.01.0001 в городе Иркутск. Присвоенная правовая форма с уникальным кодом null, c юридическим адресом указанным при регистрации является: Иркутская область, город Иркутск. В ФНС от 22.04.2005 г. был присвоен ОГРН 305381111202387, орган производивший регистрацию Межрайонная инспекция Федеральной налоговой службы № 17 по Иркутской области с кодом 3811, находится по адресу: 664007, Иркутская обл, Иркутск г, Советская ул, д 55. Пенсионный фонд Российской Федерации присвоил ИНН 381100026780 года. Орган производивший регистрацию, сделал запись с номером о регистрации и присвоении ИНН. ФСС (Фонд Социального Страхования) «» сделал запись о регистрации организации под номером, присвоенный код. Оставить отзыв. Делитесь своими опытами работ с ИП Зубкова Ядвига Алейзовна. Будем ждать ваших честных отзывов! Написать отзыв ИП Зубкова Ядвига Алейзовна, Иркутск, отзывы ИНН 381100026780 ОГРНИП 305381111202387, Иркутская область, город Иркутск. Кто имел опыт работы с ИП? Кто покупал их товары или услуги?

В срок все поставляют или делают?

Как качество их товаров или услуг?

Обманывают или работают честно?

Зп платят? Есть ли задержки?

С ЗП не обманывают? Все ли выплачивают?

Отзывы на ИП Зубкова Ядвига Алейзовна. Хотим обратить ваше внимание, на тот факт, что часто положительные отзывы пишут про себя сами предприниматели, после получения негатива в свой адрес, от своих обманутых клиентов или работников, цель таких положительных отзывов, отвести ваш взгляд от проблемы которую описывают люди в своих негативных отзывах, верить или не верить написанному решать только вам, но мы из своего опыта, напоминаем, что из 100% положительных отзывов 99% предприниматели пишут о себе сами, а из 100% отрицательных отзывов 99% является правдой. Но, а верить отзывам или нет, решать только лишь Вам.

ядвига иркутск